Статистика по себестоимости. Интервью с Владимиром Соколиным

– В России прошла пробная сельскохозяйственная перепись. Что она показала?

– Она нас сильно удивила. На уровне районов не оказалось ни одного показателя, который бы подтвердился хотя бы в пределах статистической погрешности (5%). По многим показателям отклонения вообще были в 1,5–2 раза, причем как в плюс, так и в минус, без всякой тенденции. Скажем, в одном районе хозяйство, по нашим данным, должно было обрабатывать 1 тыс. га, а на деле возделывало только 400. В соседнем регионе – обратная картина. И так во всем, от числа фермеров до количества сельхозтехники. Но когда собрали все сведения и составили общую картину, цифры оказались в пределах статистической погрешности. Мы поняли, что на уровне страны больших отклонений сельхозперепись не выявит, но чем подробнее статистика, тем ниже ее качество. А сейчас у нас новая задача – вести статистику в муниципалитетах, появляющихся в ходе административной реформы. Муниципальные власти считают, что они будут отвечать и за сельское хозяйство, так что без агростатистики им не обойтись.


– А бизнесмены часто проявляют интерес к статистике?

– В год около 300–400 тыс. обращений, из которых одна треть – запросы из-за рубежа, другая – от научных организаций, студентов и т. д. И только последняя треть приходится на бизнес и всех остальных. Кстати, главный заказчик нашей статистики – не коммерческие структуры, а органы управления того или иного субъекта Федерации. Одни из самых активных потребителей информации – Башкирия, Татария, Санкт-Петербург, Красноярский край.

К сожалению, современная статистическая культура в России попросту отсутствует, в том числе у бизнеса. А в Германии или Бельгии ни один банк не даст предприятию кредит, пока оно не покажет свой бизнес-план и не приведет статистику: на кого рассчитан бизнес, на какие слои населения и с какими доходами. Помню, как глава статистического ведомства Германии объявлял ВВП страны. Огромный зал во Франкфурте-на-Майне был забит бизнесменами, потому что для них это важнейший показатель. А у нас? Сколько ни объявляй о подобной пресс-конференции – придет 10 человек, и все.


– На агрорынке бытует мнение, что предприятия занижают свои показатели, так что в реальности к статистике надо прибавлять 10–20%.

– Исказить статистические показатели не так легко, как кажется. При Брежневе статистику [производства сельхозпродукции] сделали секретной из-за того, что несколько лет случался неурожай. Нас с коллегами тогда это очень веселило, потому что американцы, используя космическую съемку, давали всему миру более-менее точные цифры «советского» урожая. Только один раз у них получилось отклонение в 10%. При этом американцы всегда завышали наши урожаи: им трудно было поверить, что могут быть такие потери сельхозпродукции в результате использования некачественных технологий.

В начале 1990-х гг. искажения статистики тоже были. Вспомните, как по официальным данным производство водки падало, а при этом ее потребление росло. Примерно такая же картина складывалась и по зерну. В 1996–1997 гг. положение стало меняться в лучшую сторону. Сейчас мы точно знаем, что в целом по стране большого отклонения быть не может. Используем аэрокосмическую съемку, как когда-то американцы. Смотрим баланс. Ведь можно попробовать скрыть от статистиков, например, данные по картошке. Но вы должны ее либо продать, либо съесть сами. А у нас есть исследования, которые показывают, сколько и какие продукты потребляет население. Есть цифры по экспорту, импорту, производственному потреблению. Если их сравнить, то они точь-в-точь, конечно, не сойдутся. Но расхождения минимальны, на уровне 0,5%.


– Были ли примеры взимания Росстатом штрафов с предприятий через суд за непредоставление статистики?

– Нет. Как говорится, палка висит, но мы ею не машем. Статистика для предприятия – это своего рода информационный налог. А моя задача – добиться, чтобы оно добровольно, спокойно, без ругани расплатилось. Кстати, у Росстата возник конфликт с одной крупной и известной агрокомпанией. Не буду ее называть, у нас это не принято. Несколько месяцев подряд она не предоставляет нам информации. Мы знаем количество сельхозугодий у них и можем просчитать все сами. В суд пока подавать не собираемся. Я связался, скажем так, с главным управляющим этой компании, все ему объяснил. Он пообещал выяснить, кто и на каком уровне отдал распоряжение не давать статистики.


– Могут ли компании быть уверены, что предоставленные вам данные, предположим по сельхозпереписи, не станут известны кому-то еще?

– Поинтересуйтесь технологией обработки статистики. Персональные сведения не отражаются в листах с результатами опроса. Идентифицировать, где чьи цифры, становится невозможно. Сколько было домыслов, что данные всероссийской переписи населения появятся на «черном» рынке – и где они? То же и по сельскому хозяйству.

Конфиденциальность – ключевой принцип статистики. Мы можем дать сведения в целом по региону, но по конкретной компании никогда никому ничего не предоставим. Де-факто так работаем уже более 10 лет. Хотя это чисто наша инициатива, в российском законодательстве пока не закрепленная.


– Власти Белгородской области жалуются, что компания «Интеко-Агро» не дает им своей статистики. То есть к вам местным властям бесполезно обращаться за этими цифрами?

– Абсолютно бесполезно. Более того, если я узнаю, что такой запрос был, а местное управление статистики информацию не предоставило, я премирую своих подчиненных. Значит, мы работаем правильно. Если компания, о которой вы говорите, что-то нарушает, то это вопрос прокуратуры, милиции, но никак не наш. В отличие от советского времени наша задача сейчас – исключительно сбор и обработка данных.


– В этом году Росстат заменил старый классификатор отраслей народного хозяйства (ОКОНХ) на классификатор видов экономической деятельности (ОКВЭД). Зачем?

– Рассчитываемая по ОКОНХ экономика никакого отношения к рыночной не имеет. Кстати, в 1930-е гг. изменение класссификатора народного хозяйства было одним из способов индустриализации страны. Рыбу ловит сложное техническое устройство – траулер? – Отнести рыбу в промышленность! В лесозаготовке применяют механическую пилу? – Туда же! Вот доля промышленности резко и выросла. В итоге структуру экономики России нельзя было сравнивать с европейской.

Вы знаете, что Россия станет членом ФАО. Почему мы были среди учредителей этой организации, а присоединиться к ней долгие годы не могли? Одна из причин – у нас не было соответствующей статистики. Теперь – есть. Введение ОКВЭД не вызвало трудностей у предприятий. Мы три года их готовили, объясняли новый классификатор. Труднее всего было чиновникам, поначалу они просто запутались в новой системе.


– Один из читателей нашего журнала рассказал, что покупаемые у местного отделения Росстата статистические данные обходятся ему в 20–30 руб. за цифру, тогда как другой участник рынка из того же региона платит менее 10 руб. Правда, он закупает больше данных.

– Мы имеем право реализовывать статданные только в пределах себестоимости. Это очень строго отслеживается. [А в вашем случае] надо разобраться, что именно покупают организации. Чтобы предоставить одни цифры, надо дня три перелопачивать архивы. А по другому запросу можно чуть ли не с сайта взять распечатку. Цена за одно и другое, естественно, будет разная.


биография
Владимир Леонидович Соколин,
директор Федеральной службы государственной статистики

Родился 22 марта 1949 г. в Москве. В 1971 г. окончил Московский экономико-статистический институт. С 1971 по 1992 г. прошел путь от экономиста до замначальника управления в Центральном статуправлении СССР (в 1989 г. переименовано в Госкомстат). В 1992–1993 гг. занимал руководящие должности в Центре экономической конъюнктуры при правительстве. С 1993 г. – зампредседателя, а с 1998 г. – председатель Госкомстата. С 1999 г. – гендиректор Российского статистического агентства, а с 2000 г. – вновь председатель Госкомстата. В марте 2004 г. назначен руководителем Федеральной службы государственной статистики (Росстат).