Россия может прокормить 500 миллионов человек

Для  нас  сельское  хозяйство  —  нечто  большее,  чем  отрасль  экономики:  это среда  обитания  половины  населения  области,  и  наша  главная  задача  — обеспечить  качество  этой  среды  обитания,  чтобы  она  могла  воспроизводить саму  себя,  и  не  только  с  экономической,  но  и,  прежде  всего,  социальной  и духовно­нравственной точки зрения.

С  точки зрения  экономической  у  нас  в  общем  объеме  валового  внутреннего продукта  региона  на  долю  сельского  хозяйства  приходится  уже  более  20%, хотя  где-­то  10  лет  назад  было  чуть  больше  10%.  Экономический  потенциал села за эти годы увеличился почти втрое.

Белгородчина располагает 1% пашни России, но дает почти 5% валовой продукции села, а товарной продукции еще больше. Наши приоритеты — производство мяса птицы и свинины. Его объем почти в пять раз выше дореформенного периода, выше, чем в лучшие годы Советской власти. Инвестиции в сельское хозяйство превысили 150 млрд. рублей, его прибыль — больше 10% всей валовой прибыли России. Мы  уделяем  одинаковое  внимание  и  крупным,  и  средним  хозяйствам,  и фермерам, и даже личным подсобным хозяйствам. Я разделяю содержание подготовленной "дорожной карты" развития сельского хозяйства. Действительно, его потенциал высок: не менее 500 млн.чел. Россия может  кормить. Важно  найти  эти 500 млн.,  которые  нуждались  бы в нашем продовольствии. Увы: сегодня мы не можем прокормить  сами себя — на 1,5 трлн. рублей мы импортируем сельхозпродукцию! Сельское хозяйство нельзя рассматривать вне контекста общеэкономических и социальных  проблем  России.

Оно  конкурентоспособно  с  технологической точки зрения, но неконкурентоспособно экономически. Производительность  труда  на  селе  в  Белгородской  области  в  натуральных показателях  —  скажем,  производство  свинины  или  молока  на  одного работника, — на уровне или даже выше лучших показателей мира. Но это не значит, что наша продукция ниже по стоимости. Мы можем увеличивать производство за счет трех факторов. Первый  —  увеличение  потребления  до  медицинских  норм.  Здесь  резерв повышения производства в районе 10%, максимум 15%. Второй — импортозамещение, прежде всего мяса. Мы можем нарастить 2­2,5 млн.  тонн  и  полностью  исключить  импорт.  Мы  можем  наращивать производство  молока  и  особенно  овощей  и  фруктов,  70%  потребления которых — импорт. Третий фактор роста производства — экспорт. Но он невозможен, пока наша продукция с экономической точки зрения неконкурентоспособна. Причина  —  макроэкономические  условия.  

Скажем,  в  2000  году  затраты  на производство 1 кг свинины составляли 20 рублей, а в 2012­2013 годах — уже 60­70 рублей. В валюте затраты выросли с 0,7 до 2 долл., а в Европе они как были, так и остаются — 1,5 долл. То есть за минувшие годы мы утратили конкурентоспособность, хотя создали очень  серьезный  с  технологической  точки  зрения  сельскохозяйственный кластер в Белгородской области, да и в России в целом. Но укрепление рубля сделало нас неконкурентоспособными.

Без решения этой задачи нельзя говорить о росте экспортного потенциала села. Сегодня  мы  еще  по зерну  можем  соревноваться,  хотя  и здесь  маржа  наших экспортеров с каждым годом все меньше из-­за роста затрат. В  России  стало  невыгодно  производить  многие  виды  продукции:  поэтому экономика и останавливается. Живем мы только за счет хорошей конъюнктуры на некоторые виды экспортной продукции, прежде всего углеводородов. Следующая проблема — очень дорогая логистика и диктат торговых сетей. Оптовое  распределительное  звено  или полукриминализировано,  или монополизировано.  Госрегулирование  отсутствует,  хотя мы неоднократно предлагали  создать  вокруг  Московского  региона  с  помощью товаропроизводителей  собственную  торгово-­логистическую  цепь  по  доставке продукции,  которая  не  гналась  бы  за  прибылью,  а  была  бы  прозрачной  и занималась только продвижением наших товаров на наш рынок. В качестве демонстрации диктата сетей могу дать свежий пример поставщика макарон компании Х5.

Только  вход  в  сеть  стоит  две  тысячи  рублей  с  каждого  вида  продукции  в каждый магазин этой компании. Ставка так называемого ретро­бонуса — 18­ 20%: сам ретро­бонус — 10%, маркетинг — 5­7% и возмещение воровства — 2%. В  итоге  поставщик  в  лучшем  случае  имеет  нулевую  маржу, зато  маржа торговой сети возрастает за счет этих взаимоотношений более чем вдвое. Экономический  диктат  торговых  сетей  переходит  в  поглощение  субъектов сельхозбизнеса.

И здесь без вмешательства государства ничего невозможно сделать. Что  делать  —  примеры  есть:  в  Западной  Европе  маржинальные  доходы прозрачны,  и  они  справедливо  распределяются  между  всеми  участниками товарной цепочки. Следующее,  о  чем  надо  сказать,  —  у  нас  отсутствует  расселенческая градостроительная политика. Село  обезлюдело,  работать  некому,  идет  депопуляция,  прежде  всего, активного, трудоспособного сельского населения. При  этом  почему-­то  взят  курс  на  урбанизацию.  Мегаполисы  активно развиваются.  

Будь  в  России  500  млн.чел.,  можно  бы  подумать  и  о  развитии мегаполисов, но при нашем населении развивать такую огромную страну через мегаполисы не совсем правильно. Так,  на  транспортную  инфраструктуру  Москвы  в  расчете  на  одного  жителя тратится более 50 тыс. рублей в год, а в областях — от 2 до 5 тыс. рублей. И встает  вопрос,  что же  является  "черной  дырой"  нашей  экономики? Полагаю, именно мегаполисы. Может,  часть  расходуемых  сегодня  на  мегаполисы  деньги  направить  на деурбанизацию?  Давать  молодым  семьям  по  3­5  млн.  рублей,  чтобы  они заселили необъятные просторы России.

В  "дорожной  карте"  предлагаются  большие  инвестиции  в сельское хозяйство, — но встает вопрос, кто там будет работать? Мы даже в своей области, где очень бережно относимся к сохранению села, и то  уже  начинаем  чувствовать,  как  остра  эта  проблема.  Все  наши  крупные сельхозпредприятия  сами  попросились  и  взяли  под  опеку  сельхозучилища, чтобы готовить себе кадры, — и не только из деревень, но и из городов. Они  понимают,  что  их  главная  завтрашняя  проблема  —  нехватка специалистов. Без ее решения село невозможно развивать. И  последнее,  о  чем  обязательно  надо  сказать:  мы  должны  помнить мессианскую  роль  сельского  хозяйства,  которая  заключается  в воспроизводстве  нашей  национальной  культуры,  наших  традиций,  нашей исторической  идентичности,  ментальности  и  духовного,  если  хотите, нравственного кода нашей нации.

Города  эту миссию не выполняют: воспроизводство нации —  это  село. Хочу напомнить  слова  нашего знаменитого  футуролога  Ивана  Ефремова,  который еще в 1969 году писал, что "все разрушения империй, государств происходят через  утерю  нравственности,  и  это  разрушение  носит  характер саморазрушения".  То  есть  село  —  это  хранитель  нашей  духовности  и нравственности. Если  оно  исчезает,  политическое  пространство  исчезает  или трансформируется в нечто другое.